Дело за малым

Дмитрий Фалалеев

Малый бизнес в России – большая тема. Почему у нас он уже много лет пребывает в зачаточном состоянии? Каковы перспективы малого предпринимательства в России?

Малый бизнес - основа любой раз­витой экономики. Руководство го­сударства это как будто понимает: тезисы о важности для страны малого предпринимательства есть в любых знаковых посланиях президента, пре­мьер-министра, мэра Москвы и чи­новников помельче. Но малый бизнес все так же слаб и немногочислен, как 10 или 15 лет назад. Непонятно даже, сколько в точности у нас малых пред­принимателей. По одним данным 2 млн, по другим - 4 млн.

Что собой представляет этот сек­тор экономики? Есть ли шанс, что когда-нибудь он станет мощным и массовым? Что может помешать его развитию? Мы задали эти воп­росы кандидату психологических наук, старшему научному сотруд­нику Института психологии РАН Елене Ермолаевой. Еще в начале 1990-х Елена начала изучать малый бизнес с позиций психологии. Ее монография «Предпринимательст­во: самодиагностика и преодоле­ние психологических барьеров» - одна из первых научных работ на тему малого бизнеса в России.

Вы занимаетесь психологией и при этом изучаете бизнес. Где тут точки соприкосновения?

Да, мой предмет - психология ма­лого бизнеса. В начале 1990-х я по­лучила на это исследование грант.

Собственно, тогда и зарождалось в России предпринимательское движение. Меня оно заинтересо­вало своим сходством с другими массовидными социально-психо­логическими явлениями, такими, например, как паника или мода, для которых характерно одновре­менное спонтанное переживание многими людьми сходных состоя­ний, выбор одинаковых стратегий поведения.

Думаю, все прекрасно помнят, что происходило у нас в начале 1990-х: это было время глобальных пе­ремен в стране. Многие остались вообще без какой бы то ни было работы, и им нужно было искать сферу приложения своих знаний и сил, да и просто зарабатывать. В итоге довольно большая часть этих «потерянных» людей попы­талась уйти в бизнес.

А причем здесь массовые социальные движения?

«Массовое» не означает действий в массе, в группе, сообща. Наоборот, имеется в виду предпринимательст­во на основе индивидуальной ини­циативы. Однако психологические проблемы и социальные факторы в этих формах бизнеса носят мас­совый характер в том смысле, что в той или иной степени характер­ны для всех предпринимателей. При зарождении предпринима­тельского движения сработала типичная психология толпы: люди действовали стихийно в ситуа­ции полного отсутствия выбора и были очень сильно подвержены настроениям, которые им навя­зывала пропаганда. Кардиналь­ные социально-политические изменения разрушили прежние отношения между обществом и профессионалами, а многих, по сути, «вытолкнули» в бизнес.

Выходит, та кризисная ситуация стала стимулом для малого предпринимательства?

Да, но надо учитывать, что пси­хологически тот кризис произвел более сильное потрясение, чем, например, нынешний: сначала перестройка, потом рыночная эко­номика, которую ввели шоковым методом, бурные экономические и политические катаклизмы.

И какой была та, первая волна малых предпринимателей?

Могу сказать, что в 1990-е практи­чески все устремились в торговлю. Какие-то формы производственно­го бизнеса, безусловно, были, но чаще всего эти попытки быстро терпели фиаско. Условия были не те. И хотя торговля многим в свое время помогла удержаться на плаву, на качестве бизнеса такая диспропорция сказалась. Хороше­го, социально ориентированного бизнеса было мало. И в этом смыс­ле за прошедшие годы ситуация, к сожалению, мало изменилась. Правда, то же самое можно ска­зать об условиях, в которых малый бизнес вынужден жить: то же, как и прежде, несовершенство законов, недостаточная поддержка малого бизнеса государством и т.д.

Какая была структура у первого предпринимательского движения?

Я бы выделила две основные груп­пы: коммерсанты и, условно говоря, идеалисты. Первые - это те, кто стал заниматься куплей-продажей, по большому счету - спекуляци­ей. Частью это были вынужденные спекулянты, частью – спекулянты по призванию и образу мыслей. Вторые - более творческие, стре­мящиеся к самореализации - в ос­новном ушли в производство, при­чем среди них было очень много романтически настроенных лю­дей: некоторые даже перебира­лись из города в деревню, хотели заниматься фермерством. Они первыми и потерпели крах: взяли кредиты на технику, на оборудо­вание, но из-за скачков инфля­ции и девальвации очень быстро разорились.

Как выглядит то малое предприни­мательство с позиций психологии?

Это была исключительно разно­шерстная группа. Ее составляли са­мые разные люди: бывшие учите­ля, инженеры, рабочие, студенты... Да кого только там не было!

То есть профессионально не очень подготовленные люди?

Не то что «не очень» - совсем неподготовленные! Но гораздо важнее, что все они были психо­логически не готовы к предпри­нимательству, к специфическим проблемам, с которыми им в итоге пришлось столкнуться. Что уж тут говорить, если некоторые малые предприниматели долгое время совмещали собственный бизнес с прежней, наемной, работой. Все дело в том, что у них была совсем «не та» мотивация: многие ведь стали бизнесменами только по­тому, что им больше некуда было податься. Главным их внутренним двигателем была финансовая не­урядица. Большинству пришлось отправиться в свободное плава­ние под давлением внешних об­стоятельств, это был навязанный, неосознанный выбор.

Может, оттого малый бизнес не такой массовый, как хотелось бы?

Здесь, как и везде, со временем произошел естественный отбор: по мере того, как экономическая и со­циальная ситуация стабилизирова­лась, многие стали возвращаться к прежним занятиям и с радостью оставляли чуждое им дело. Это были, конечно же, те, кто не преус­пел. В итоге остались самые удач­ливые и подготовленные. И сейчас их несколько миллионов, а это довольно много.

Как со временем изменялся портрет малого предпринимателя?

Честно говоря, практически никак. К сожалению, сейчас малый бизнес находится примерно на том же не­высоком уровне развития, что и в начале 1990-х, - принципиальные

подходы к ведению бизнеса не изменились. Ну, возможно, стало меньше случайных людей, а остав­шихся кризис заставляет очень активно консолидироваться.

То есть люди все так же профессио­нально плохо подготовлены к экономической деятельности?

Да, но ради справедливости надо сказать, что и в Европе малый биз­нес не очень образован. Люди заду­мываются об образовании, знаниях, только если они хотят уже выйти на новый качественный уровень.

Есть ли какие-нибудь национальные особенности у российского малого бизнеса?

Есть, но я бы назвала их не нацио­нальными, а скорее... исторически сложившимися, что ли. Да и как им не быть: семьдесят с лишним лет в стране вообще не было таких понятий, как «предпринимательство» или «частная собственность». Социалистическое миро восприятие нельзя взять и разом выбить из себя.

Да и сам уклад жизни в Советском Союзе последних лет его существования был очень специфическим: любой шаг человека был предо пределен и заранее понятен. Люди получали примерно одинаковую зарплату, жили практически в одинаковых условиях, у всех были более или менее похожие увлечения. Власти могли декларировать все что угодно, но сделать карьеру ценой собственных усилий было почти невозможно. Человек мог работать десятилетиями в одном и том же учреждении, годами сидеть на одной и той же должности, а изменить профессию было, по сути, нереально. Конкуренции не было ни в чем. От людей реально мало что зависело, поэтому и сформировалась соответствующая психология. Естественно, занявшись предпринимательством, они оказывались в непривычной, неуютной им среде - там нужны готовность рисковать, инициативность и самостоятельность в принятии решений.

То есть стабильность - плохая среда для малого предпринимательства?

Не стабильность, а закостенелость и непредсказуемость. Стабильность хороша, если только у людей есть возможность развиваться. А когда возможности развития сводятся к тому, что вы можете лишь переходить с одной формальной ступени на другую в рамках той же профессии, то о каких тут ростках предпринимательства можно го­ворить?! Предпринимательство ведь предполагает непрерывное освоение новых ресурсов. Для этого необходимы подвижность, стрессоустойчивость, умение вести конкурентную борьбу. Закостене­лость среды и ригидность личности были основными негативными факторами в 1990-е годы. Главная опасность нынешнего кризиса - в непредсказуемости развития со­циально-экономической ситуации даже в ближайшей перспективе, не говоря уже об отдаленной.

Как вы оцениваете в этом смысле нынешнюю среду?

Здесь подвижки, без сомнения, есть: новое поколение 20 - 30-лет­них гораздо лучше подготовлено к предпринимательству - у них нет психологических барьеров, свойственных старому. Но в дру­гом психология так и не измени­лась: в производство по-прежнему никто идти не хочет, все стремятся в куплю-продажу. Современный типичный представитель малого бизнеса - это довольно молодой мужчина, занимающийся в ос­новном спекулятивным бизне­сом и нацеленный на достижение краткосрочного результата; он тратит прибыль на себя, а бизнес поддерживает за счет новых кре­дитов. Он почти не представляет себе, каким будет его дело лет через 10 - 20 - не потому что глуп, а потому что не собирается долго заниматься одним и тем же. То есть, с одной стороны, он сам не хочет развиваться, а с другой, - не может, условий-то для этого все равно никаких нет, нет внятной политики государства и общества в отношении малого бизнеса.

Очевидно, что производство менее доходное дело, чем торговля.

Это так. Но это и свидетельство того, что наш бизнес еще нельзя назвать социально ориентированным, как бы нам этого ни хотелось. Пред­приниматели в большинстве своем не нацелены на продуктивную деятельность, не хотят создавать материальные ценности. Довольно долго у нас деньги мож­но было заработать легко и быстро. ВВП рос, цены на нефть - тоже. Менеджеры - это, конечно, не малый бизнес, - но тоже пока­зательная в этом смысле группа. Очень многие служащие получали неплохие зарплаты, ничего по сути не делая. И эта легкость порожда­ла в обществе соответствующие настроения. Молодежь, которая вроде бы и должна пополнять ряды малого бизнеса, предпочитала не зарабатывать, а получать - почувст­вуйте разницу. Они не стремились получить нужную им специаль­ность, не хотели ночами сидеть в гараже, как Билл Гейтс, пыта­ясь создать что-то значительное. В 1990-е таких целей не было из-за хаоса в обществе, в 2000-е - из-за шальных нефтяных денег. Говоря попросту, люди не думали о том, что будет через десять, через двад­цать лет. А любой настоящий биз­нес - и вообще любое настоящее дело - всегда нацелен в будущее.

Разве это плохо, что малый бизнес нацелен на что-то краткосрочное?

Я отвечу так: в США малый биз­нес реализуют в 4 -17 раз больше инноваций, чем крупный. Количест­во создаваемых малыми фирма­ми ноу-хау на 1 доллар затрат в 24 раза превышает тот же по­казатель крупных компаний, а на долю малых фирм приходится от трети до половины всех нововведе­ний. Конечно, хотелось бы, чтобы и наш малый бизнес рождал инновации, а не просто возил трикотаж из ближнего зарубежья.

Странно, ведь в мире малые предприниматели как раз десятилетиями занимаются своим делом, передавая его из поколения в поколение.

Все дело в традициях - у нас их нет. В Европе все эти маленькие семейные ресторанчики, мастерские, магазинчики, которые есть на каждом углу, зарождались 30,50, где-то даже 100 лет назад. У них малое предпринимательство как бы вплетено в жизнь общества, а у нас такие люди оторваны от социума. Естественный, первый этап наживы за эти почти двадцать лет так и не был преодолен.

Может, это какая-то наша ментальная особенность?

Наша - в смысле россиян? Я так не думаю, мне вообще не хотелось бы говорить о том, что русские менее склонны к «настоящему» предпринимательству, потому что это не так.

Здесь уместно было бы привести две крайние точки зрения на роль тоталитарной системы в «уничтожении духа предпринимательства». Одна состоит в том, что эта система уничтожила на генетическом уровне все, что называется предприимчивостью: сначала - физически, а потом - и психологически, невостребованностью. Другая точка зрения основывается на идее «чем хуже, тем лучше»: трудные условия не только не погубили предприимчивость, но и развили ее, стимулируя творческий процесс. Истина находится, очевидно, где-то посередине.

Какую роль в формировании малого бизнеса играет общество? У нас всегда не очень хорошо относились к деловым людям.

Ну да, крестьяне говорили «кулак - мироед», хотя он и обеспечивал работу всей округе. Но на самом деле общественное мнение никак не влияет на предпринимателей и тех, кто всерьез пошел в бизнес. Все-таки бизнесмен - это всегда индивидуалист, его мало волну­ет, что там по поводу него думает сосед или тем более незнакомец.

Раз уж речь зашла о ментальности, давайте поговорим о досоветской России. Советское время, конечно, не могло породить традиции предпринимательства, но ведь еще раньше бизнес существовал. Скажем, было купечество. Ну, во-первых, купечество хотя и было предпринимательством, но немассовым и нецивилизованным. А во-вторых, это все-таки был не малый бизнес. Так что этот пример не показательный.

А крестьянство?

Давайте обратимся к истории. До 1861 года крестьяне, самая много­численная часть общества, были крепостными. Думаю, вы понима­ете, что это никак не способство­вало предпринимательству. После освобождения они стали получать в пользование наделы, но в таких количествах и на таких условиях, что едва могли с них прокормиться. Да и то не всегда. Другими словами, не было никаких предпосылок для зарождения товарного хозяйства. Плюс традиционный общинный уклад. Сейчас некоторые политики уверяют, что общинность - это бла­го, но я вот так не считаю. У каждо­го крестьянина вроде бы был свой надел, который он обрабатывал, но при этом вся земля все равно принадлежала общине. В этом году человек получал один надел, а в следующем - совсем другой. Разве можно в таких условиях почувство­вать, что это твоя земля? Конечно, нет, а значит, это не способствовало и развитию предпринимательства.

А как же зажиточные крестьяне, так называемые кулаки?

Так это как раз те люди, которые уходили из общины. И потом, ку­лачество все-таки так и не стало массовым движением. Но многие из этих людей были харизматичными лидерами с ярко выраженным духом предпринимательства, кото­рому, по словам Йозефа Шумпетера, обязательно сопутствует «твор­ческое разрушение» и стремление к новизне.

Тем не менее у нас, по сути, отсутствует культура массового предпринимательства?

Попытки ее укоренить по разным причинам ни разу так и не удались. Вероятно, ближе всего к этому мы подошли во времена столыпин­ских реформ. Было много ново­введений, в том числе – серьезные налоговые льготы для тех, кого мы сейчас называем предпринимате­лями. И деловые люди не застави­ли себя ждать. Я знаю, что в одном только Дмитровском районе, по рассказам очевидцев, появилось сразу 30 - 40 маленьких фабрик: изготавливали ткани, кирпичи, какие-то бусы, церковные свечи, предметы народного промысла. Учитывая, что крестьянский труд стоил тогда очень дешево, стимул к развитию предпринимательства был прекрасный. Но, как известно, не сложилось.

Картина с малым бизнесом получается не слишком радостная: нормальной государственной поддержки нет, традиций тоже. Может, кризис что-то изменит? Не думаю, что нас ждет какой-то предпринимательский бум. Кто-то, конечно, пойдет в малый бизнес, но тенденцией это не станет. Хотя считается (и это неоднократно под­тверждала история), что лучшее лекарство от кризиса - массовый малый бизнес.

Сейчас есть общее с ситуацией начала 1990-х: люди тоже теряют работу.

Работы лишаются в основном мо­лодые менеджеры - люди, кото­рые привыкли хорошо получать без особых усилий. Захотят ли они заниматься делом, связанным с рис­ком? Сомневаюсь. Пока что бывшие менеджеры заняли выжидательную позицию: они верят, что все вер­нется. Им кажется, что вскоре они найдут такую же хорошую работу. Возможно, люди других профессий пойдут в бизнес. Но самый боль­шой парадокс заключается в том, что молодые менеджеры, с точки зрения своих профессиональных качеств, неплохо подходят для биз­неса: они молоды, здоровы, актив­ны, у них хорошее образование, часто экономическое. Сами они вряд ли решатся, но для государства сейчас неплохой момент, чтобы «перехватить» их и перенаправить эти ресурсы в нужное русло. Может быть, нужна более широкая под­держка малого бизнеса, в том числе и психологическая. По крайней мере, социальной целесообразнос­ти в том, чтобы бороться с безрабо­тицей менеджеров, возвращая их на прежние места, точно нет.